«Представление окончено!» – говорим мы с драматичностью, если закончилось какое-то неблаговидное, непонятное дело. Еще почаще в схожем случае мы употребляем фразу, издавна уже ставшую крылатой: «Финита ля комедия!» Каково ее происхождение, какие смысловые цвета она внутри себя заключает и как нередко употребляется — об этом и побеседуем.

Истинное звучание

Это калька, другими словами копия, записанная русскими знаками, без перевода значения фразы finita la commedia, которую приписывают итальянскому языку, — «финита ля комедия». Перевод звучит так – «комедия окончена». Но согласно грамматическим правилам итальянского языка, вернее сказать: La commedia e finita. Конкретно так и звучит фраза «финита ля комедия» на итальянском языке.

Конец интриге!

Так как это выражение стало устойчивым в российском языке, филологи относят его к уровню фразеологизмов. Значение, закрепленное за данным фразеологизмом, семантически связано с другим устойчивым выражением: «разламывать комедию», — что значит притворство, попытку ввести в заблуждение. Если кто-то поступал не по чести, прикрывал благими девизами дурные поступки, и этому наступил конец, полностью уместно будет сказать: «Финита ля комедия!» — что означает: «Игра окончена, сейчас все встанет на свои места, и правда раскроется».

Поставить точку

Есть у этого фразеологизма и другой лексический колер. Допустим, некто участвовал в событиях, в каких ему была отведена роль, достойная порицания. Либо он вовлечен в предосудительную ситуацию как ее участник и жертва. Тогда в окончание этих событий этот человек может воскрикнуть: «Финита ля комедия!» — что означает: «Хватит, точка, баста!» Последнее слово, кстати, тоже пришло к нам из итальянского, а поточнее – из его предшественника, латинского языка. Слово basta значит «достаточно, хватит».

Когда фраза вошла в обиход

Считается, что известное изречение «Финита ля комедия!» вошло в употребление после того, как появилась опера «Паяцы» (создатель — Руджеро Леонкавалло). Но хронологически этот тезис никак не подтверждается: дело в том, что российский читатель узрел эту фразу в романе Миши Юрьевича Лермонтова «Герой нашего времени». Фразеологизм прозвучал из уст Печорина, после того как он застрелил на дуэли собственного компаньона Грушницкого. Роман был написан не позднее 1840 года, а премьера оперы «Паяцы» свершилась практически на полста лет позднее, в 1892 году.

«Паяцы»

Опера начинается нетрадиционно: во время музыкального пролога перед еще закрытыми кулисами на сцене в один момент возникает клоун и предупреждает зрителей, что опера воодушевлена самой жизнью, и ее тема – настоящие чувства и страсти. Потом раскрывается занавес и начинается представление. Сюжет основан на том, что в реальной жизни и в театральной игре актеров кочевой труппы переплетаются любовь, ревность и погибель. Клоун Тонио влюблен в комедиантку Недду, супругу актера и владельца труппы Канио. Она отторгает ухаживания клоуна, отдав предпочтения юному крестьянину Сильвио. Уязвленный Тонио докладывает об этом супругу неправильной дамы, и тот в ярости кидается к изменнице с ножиком. Но настало время представления, и нужно выходить на сцену. «Пора начинать, пора надеть костюмчик!» — одна из самых именитых арий в мировой опере.

В костюмчике Коломбины Недда по сюжету разыгрываемой для фермеров комедии впускает к для себя влюбленного Арлекина, шепча ему те же слова, которые Канио не так давно слышал у фургона, где Сильвио с Неддой уславливались о любовном свидании. Канио в роли Паяца, вне себя от страсти и ревности, приступает к Коломбине-Недде с требованием открыть имя возлюбленного, та пробует отшутиться и играть комедию далее, скрывая охвативший ее кошмар. Но для Канио это уже не спектакль, а жизнь. Он не выпускает супругу с подмостков и в припадке ярости закалывает ее ножиком. Умирая, Недда зовет возлюбленного, тот соскакивает со зрительской скамьи, Паяц убивает и его. Когда потрясенный Канио роняет из рук ножик, клоун поворачивается к публике со словами: «Комедия окончена».

Что желал сказать Печорин?

Характер этого персонажа, фамилия которого содержит отсылку к другому соответствующему для собственной эры и тоже нестандартному герою – Онегину (роман А. С. Пушкина «Евгений Онегин»), отличается индивидуализмом и огромным духовным потенциалом. Острый мозг, обеспеченный внутренний мир и красивые порывы, заложенные в Печорине, не отыскали отклика и внедрения, а поэтому «скисли», отравили горечью душу этого человека. Стреляя в Грушницкого, образ которого сотворен как полная противоположность фигуре Печорина, главный герой кидает вызов всей собственной жизни. Броско, что персонаж произносит реплику не по-французски, как было принято в среде дворянского сословия в ту эру. Это свидетельствует о том, что в свои слова Печорин вложил искренние чувства – иронию и боль. Кстати, фраза «финита ля комедия» на французском звучит так: compacte la comédie.

Откуда герой Лермонтова взял эти слова

Исследователи считают, что Печорин спародировал слова римского правителя Августа, которые тот произнес на смертном одре: не находят ли они, что он отлично сыграл комедию собственной жизни? Правитель пользовался цитатой из итальянской комедии масок (commedia dell arte).

Комедия дель-арте – это народный театр, показывающий спектакли на многолюдных площадях городка. Специфичностью его было наличие одних и тех же масок, надевая которые, актеры преображались в неизменных персонажей – Арлекина, Панталоне, Коломбину, Тарталью и др. Другой принципиальной особенностью театра дель-арте являлась импровизация: сцены разыгрывались по данной условной сюжетной схеме, которую артисты исполняли экспромтом.

Лермонтов писал о том, что, согласно легенде, величавый французский писатель Возрождения Франсуа Рабле произнес перед гибелью практически те же слова, что и Август, желая выделить, что вся жизнь была театром: «Комедия сыграна, опустите занавес». Печорин, как человек образованный и начитанный, непременно, мог знать об этих исторических эпизодах.

Формула для жанра

Другим разъяснением того, почему герой Лермонтовского произведения мог сказать фразу «Финита ля комедия!», является предположение литературоведов о том, что сам роман строится по типу драматургического деяния. В особенности это касается повести «Княжна Мэри», в какой и прозвучали эти слова. Тут Печорин, записывающий в ежедневник самые потаенные и тонкие наблюдения и духовные движения, выступает как создатель и исполнитель собственного спектакля. Таким макаром, слова «Финита ля комедия!» — это некоторый лейтмотив, определяющий смысл и сюжетную перспективу повести.

Надгробная надпись

При встрече с Печориным на водах Грушницкий высказывает ему по-французски свое кредо – чтоб не презирать людей, он терпеть не может их, по другому жизнь стала бы мерзким фарсом. Фарс – это средневековая площадная комедия, грубоватая и не осложненная огромным смыслом. Так Грушницкий выразил нетерпеливое рвение превосходить людей и острый ужас перед презрением. Печорин распознал его эгоцентризм и позерство. И конкретно он оказался тем человеком, который не вписывался в модель отношений с миром, сложившуюся у Грушницкого, и стал у него на пути. Поэтому тот и выкрикнул, стоя на краю утеса, что двоим им на земле нет места, и сейчас уже произнес, что себя презирает, а Печорина терпеть не может. Выстрелом Печорин положил конец этому фарсу, спектаклю жизни несостоявшегося героя, опустившегося от надменности к пониманию собственного ничтожества: «Финита ля комедия!» Вне сомнения, это выражение он применил и к себе. Но нельзя сказать, что жанр того спектакля, какой разыгрывается в жизни самого Печорина, – это фарс. Потому и смысл произнесенной им фразы углубляется до значения эпитафии «на могилу» всего искаженного и неверного метода существования.

Кому по вкусу итальянские слова

Повстречать фразу «Финита ля комедия!», значение которой укладывается в вышеперечисленные смысловые рамки, можно в почти всех литературных произведениях. Ее гласит доктор Астров в денек отъезда доктора Серебрякова с супругой, иронически подчеркивая несуразница увлечения профессорской супругой Леной Андреевной (пьеса А. П. Чехова «Дядя Ваня»). Десятилетием ранее Чехов использовал эту фразу в пьесе «Безотцовщина».

Это выражение стоит в заголовке детектива Иры Мельниковой о раскрытии ужасных и таинственных злодеяний. Оно звучит в эпилоге романа Альберта Лиханова «Сломанная куколка» как отчаянный вопль о деградации и опустошении человечьих душ. Константин Паустовский употребляет этот фразеологизм в документальном романе «Книжка о жизни. Дальние годы». Писателю Мамину-Сибиряку полюбилось это выражение, его мы встречаем в романах «Хлеб», «Черты из жизни Пепко», «Приваловские миллионы». Есть она в произведениях Писемского, Лескова, Огарева, Булгакова.

В особенности же фразеологизм этот пришелся по вкусу публицистике. Его использовали литераторы прошедшего (Ф. Булгарин, Л. Шестов и др.), охотно декорируют им статьи и заглавия современные журналисты.